Россияне могут забыть вкус гречневой каши, как некогда забыли вкус пареной репы. Исследование, подготовленное спецкорреспондентом "Денег" Максимом Квашой совместно с коллегами из Академии народного хозяйства и Высшей школы экономики, показало, что нет смысла искать чьи-то происки или сговор в том, что меньше чем за год ядрица подорожала вчетверо и стоит уже больше 100 рублей за килограмм.

Истории в тарелке

На прошлой неделе я победил собственную жадность и положил в тележку супермаркета кило гречки по 104 руб./кг. Еще полгода назад это обошлось бы мне в 3-4 раза дешевле. Потом задумался и положил еще один. Решение было на редкость информированным: к тому моменту мы с коллегами из РАНХиГС (Государственной академии народного хозяйства и госслужбы) и Высшей школы экономики (ВШЭ) Вадимом Новиковым и Валерием Кизиловым почти закончили исследование рынка гречневой крупы. Одно из зафиксированных в нем наблюдений: если бы не повышенное внимание государства, гречка стоила бы в 2-2,5 раза дороже. Впрочем, удачная покупка радовала меня недолго, уже на кассе я вспомнил еще одну цитату из того же доклада: "Магазины торгуют не отдельными товарами, а корзиной в целом" — ее, впрочем, правильнее приписывать учебникам по экономике розничной торговли. В общем, за относительно дешевую гречку я расплатился в другой части чека, а что это было — масло, баранина, фрукты, сок или сладкое — даже разбираться не стал.

На самом деле "гречневый доклад" оказался чуть ли не самым веселым исследованием из тех, в которых мне доводилось участвовать. Начать с того, что категорически невозможно понять, почему в России (и нескольких соседних странах) вообще едят гречку. Неславянский мир (ну еще и китайцы, но о них будет отдельный разговор) ее потребляет в мизерных количествах. Помню популярную тему разговоров среди русских аспирантов в Штатах: где эту самую ядрицу найти, если не любой американец даже поймет, что такое эта пресловутая buckwheat.

Так, кстати, было не всегда, воскликнут любители живописи, военной и экономической истории, а также, возможно, агротехники. Как же гречишные поля на картинах европейских художников рубежа XIX-XX веков — Ван Гога, Бернара и других? Оказывается, они уничтожены Первой мировой войной: ареалы произрастания этого злака стали местами самых ожесточенных сражений. Гречиха не способствует восстановлению плодородия почв, ее место на полях заняли другие культуры. А бретонцы постепенно забыли вкус гречневых блинчиков.

Очень показательно гречиха исчезла в США. До начала XX века эта страна была одним из крупнейших ее производителей в мире, а продукты из гречки — и каши, и хлопья, и мука, и даже гречневое пиво — занимали немало места на столах американцев. А затем выяснилось, что по сравнению с пшеницей и кукурузой гречиха слабо откликается на внесение азотных удобрений. Иными словами, одна "гречневая калория" обходится значительно дороже пшеничной или кукурузной.

Теперь — прямо на глазах — нечто похожее происходит в Китае. Еще несколько лет назад эта страна была крупнейшим производителем гречки в мире, а потом уступила это место России. И посевы, и урожаи этого злака в КНР за последнее время сильно сократились (см. график 1). Причина не только в том, что китайцы так разбогатели, что могут позволить себе интенсивное сельское хозяйство и минеральные удобрения. И не только в том, что они начинают есть мясо, а значит, растет потребность в дешевом зерне. Есть еще китайский подход к продовольственной безопасности, подразумевающий, что страна должна обеспечивать себя рисом, а остальное можно и импортировать. В условиях поразившей северо-восточные провинции КНР многолетней жестокой засухи рису были отданы все возможные посевные площади. И что-то подсказывает, что гречиха на эти поля уже не вернется.

Впрочем, в нашем рационе она пока остается. И не только потому, что гречневая крупа полезна и при некоторых видах диабета, и барышням для похудания, и детям из-за содержащейся в ней полезных минералов. А просто потому, что мы привыкли ее есть, потому что белковая пища по историческим меркам вошла в рацион русских совсем недавно, наши пищевые привязанности еще не успели окончательно перестроиться.

Возможно, еще перестроятся. Достаточно вспомнить, что в допетровской Руси одним из основных источников углеводов была репа. Наши современники в массе своей не знают даже вкуса той самой — вошедшей в поговорку — "пареной репы". Ее место прочно занял внедренный силой в XVIII веке картофель. Разгадка проста — урожайность.

Когда спрос не равен предложению

Рынок гречки никогда не был ни большим, ни международным. В отличие от пшеницы или ячменя здесь нет ни биржевой торговли, ни сколько-нибудь существенных внешнеторговых потоков, да и доля гречневой крупы в продажах розничных сетей столь мала, что их менеджеры говорят о ней как о мизере. Более того, в последние годы этот рынок стал еще и почти чисто российским: в случае серьезного неурожая сбалансировать предложение за счет импорта практически невозможно.

А неурожай как раз и случился. Причем двухлетний (см. график 2). И если в 2009 году ситуация еще не была критической, то в 2010-м в России гречихи было собрано втрое (!) меньше, чем в 2007-м. Центральные регионы страны и Поволжье поразила засуха, а по Алтаю ударили ураганные ветры и около 15% зерна просто осыпалось. Этот регион вообще, как оказалось, в 2010 году буквально спас Россию от потери национальной идентичности в виде гречневой каши: доля Алтайского края в общероссийских сборах гречихи достигла 73% (см. интервью вице-губернатора региона).

Цены неминуемо должны были вырасти. Но тут подключились еще и психологические факторы. Сработали обсуждения грядущего дефицита гречки в СМИ и блогах. Измерения, проведенные с помощью системы мониторинга СМИ Public.ru и пульса блогосферы "Яндекса", подтверждают бытовое наблюдение: ажиотаж разгорался с конца июня и достиг пика к концу августа — началу сентября. Именно в этот момент — 2 сентября 2010 года — президент Дмитрий Медведев обсуждал на Госсовете в сильно пострадавшем от засухи Саратове ситуацию на продовольственном рынке. Затем упоминания гречки в газетах и блогах пошли на спад, но что случилось, то случилось: гречка изрядно подорожала, а то и напрочь исчезла с полок магазинов.

Любопытно, кстати, что только гречка вызвала столь пристальное общественное внимание. Произошедшее в то же время двукратное подорожание пшена мало кого заинтересовало. Если вернуться на три года назад, можно вспомнить: всплеск цен на рис 2008 года заметили главным образом специалисты по внешней политике. А ведь в Юго-Восточной Азии он тогда чуть не стал причиной социальных и гуманитарных катастроф (сравнение динамики цен на муку и крупы — см. график 3).

Измерить рост спроса оказалось сложнее. Открытые источники (прежде всего Росстат) не ведут отдельного учета продаж гречки. Есть лишь обобщенные данные о продажах всех круп. Но уже по ним можно сделать вывод, что летом-осенью 2010 года спрос на них вырос. Причем — что, казалось бы, противоречит и экономической теории, и элементарной логике — на фоне роста цен на них. Возможных объяснений два: либо наши сограждане поддались иррациональной панике, либо, напротив, совершенно рационально рассудили, что дальше гречка будет лишь дороже. Совершенно, кстати, справедливо.

После кратковременного замедления в октябре-ноябре 2010 года розничные цены на гречневую крупу вновь ускорили рост. Ценовое "плато" оказалось временным. Кстати, вопрос о том, почему оно появилось, рассматривается в докладе отдельно. Одно из объяснений: гречки просто не было в продаже, ее смело с прилавков паникой, а данные Росстата за этот период не очень хорошо отражают реальность. Можно даже называть их нерыночными — и не только потому, что не вполне понятно, какие именно цены фиксировало в этот момент статведомство, но и из-за явного государственного давления на торговлю. Косвенно эта версия подтверждается и свидетельствами ритейлеров: недовольство населения и властей вынудило многих из них "от греха подальше" вообще убрать с полок эту товарную позицию.

Не повод для наживы

Как следует заработать на гречке у розничной торговли не получилось. Уже в начале 2010 года розничная маржа (разница между оптовой и розничной ценами) резко упала — примерно с 100% оптовой цены сначала до 40%, а затем и до нуля (см. график 4). Зарабатывать на социально-значимом товаре розничные сети, и без того находящиеся под неустанной опекой антимонопольного ведомства, не стали. Да и не смогли бы: как уже было сказано, доля гречки в их продажах крошечная, несравнимая ни с мясными, ни с молочными продуктами.

Существенно снизилась и валовая маржа (разница между розничными ценами и ценами приобретения у сельхозпроизводителей). Так, если в 2002-2010 годах средняя валовая маржа составляла примерно 250%, то в декабре 2010-го - всего 100%. Здесь необходимо напомнить, что обе маржи включают в себя издержки товаропроводящей сети и даже переработки и ни в коем случае не могут использоваться как мерило прибыли посредников. Разве что как косвенный показатель, причем не объема, а лишь динамики.

Важный вывод здесь в том, что и оптовая, и розничная торговля пытались смягчить ценовой шок для потребителей. Отчасти удачно, а отчасти, возможно, напрасно: если бы цены на гречку выросли раньше, не только рост был бы более плавным, но, может статься, удалось бы избежать летней паники.

ФАС на вас нет

За паникой и первой фазой роста цен на гречку последовала реакция государства. С августа по декабрь 2010 года более чем в 20 регионах страны антимонопольное ведомство начало расследования, обвиняя розничную и оптовую торговлю в злоупотреблении доминирующим положением, а также в сговоре. Напрасно. Поведение торговли, особенно динамика розничной маржи, слабо согласуется с тем, что обычно ассоциируется со сговором. Вместо того чтобы продавать меньше, зато дороже, розница увеличила реализацию круп, минимизировав прибыль от этого направления, а то и уйдя в убыток. Именно об этом говорит нулевая, а то и отрицательная розничная маржа по гречневой крупе.

Вмешательство ФАС в данном случае оказалось редким для экономистов подарком. Фактически был поставлен эксперимент: появилась возможность проверить, отличается ли динамика цен в регионах, где применялось регулирование, от мест, где его не было. Наши расчеты существенных различий не выявили. Динамика цен на гречку в большинстве регионов страны была практически идентичной.

Более того, может даже показаться, что вмешательство ФАС в некоторых регионах оказалось контрпродуктивным. Так, в Приволжском федеральном округе средние цены на гречневую крупу до кризиса были ниже среднероссийских. Сейчас они ниже лишь в тех областях, где не было госвмешательства, а в остальных областях — выше. И хотя это скорее анекдот — убедительных доказательств того, что к такой ситуации привело именно вмешательство властей, а не сочетание рыночных факторов нет,— прислушаться к нему стоит.

Еще один "анекдотический" пример — Ярославль. В этом регионе осеннее ценовое "плато" — временное замедление роста цен на гречку — закончилось 12 декабря, именно в тот момент, когда было возбуждено антимонопольное дело.

Впрочем, самый убедительный аргумент в пользу того, что сговора не было, а ФАС напрасно тратит время на его поиски, сформулировал Вадим Новиков: "Торговцам просто не имело смысл сговариваться по поводу цены гречки. Она не важна для их бизнеса, важна лишь общая стоимость заполнения холодильника".